Начало празднику 8 марта, как известно, положил марш социал-демократок, требовавших равных прав с мужчинами.

Есть заблуждение, что именно это событие легло в основу глобального женского движения — феминизма. И хотя существует оно с конца XVIII века, признание Международного женского дня стало одной из ярчайших побед приверженцев эмансипации. Сегодня отношение к этому явлению противоречиво: одни разделяют фем-идеи, другие — не понимают, осуждают и высмеивают.

Мы попытались немного разобраться в том, что же такое феминизм на самом деле, для чего пообщались с местной фем-активисткой Женей Гусаровой. В результате получилось большое интервью, в котором собрано всё: остросоциальные темы, много смеха и ликбез в историю движения. Словом, беседа была разной, яркой и нескучной — под стать предмету обсуждения.

Первый вопрос, который возник в ходе подготовки и вызвал у меня и всей нашей редакции много вопросов и обсуждений — феминитивы. Как ты относишься к этому явлению, используешь ли сама в речи?

— Как раз недавно нашла хороший материал по этой теме на «Медузе». В нём подробно рассказывают, откуда феминитивы взялись и зачем нужны. Я употребляю их в большей степени для того, чтобы подчеркнуть направленность своей деятельности.

Нефеменистки не используют феминитивы, а феминистки знают, о чем речь, и экспериментируют со словами. Часто так можно «вычислить» своих.

Но это не самый важный и значимый вопрос в феминизме — просто один из способов показать, что профессор может быть и женщиной. А в том, что крановщица есть, а профессорки нет, виноваты патриархальные узурпаторы, разумеется (смеется).

Феминитивы усиливают видимость женщин в профессиональной среде. Но поскольку информация сейчас распространяется быстро и часто через мемы, с явлением столкнулись люди, никак не связанные ни с феминизмом, ни с лингвистикой. Началась путаница. И это нормально. Вместе с этим появились и люди, помогающие «распутаться», объясняющие, что женщину можно назвать «докторка», а не только «доктор» или «врач».

Или, например, у меня мама — профессор, и мне всегда было интересно, как её называть. «Профессорша» — это жена профессора. Да и вообще, само слово имеет какую-то уничижительную окраску.

Важно ли, чтобы феминитивы использовали по отношению к тебе?

— Я не сильно акцентирую на этом внимание. Например, когда я заполняла группу своего проекта «ВКонтакте», я написала о себе «автор проекта», вместо того чтобы употребить слово «авторка». Оно немного режет слух, я не привыкла так о себе говорить. Но всё может измениться. Например, если речь зайдёт о тексте без фото, то я подчеркну свою гендерную принадлежность словом «авторка».

Расскажи, пожалуйста, немного о себе. Как ты позиционируешь себя для широкой публики?

— На самом деле, на широкую публику (в моём понимании) я ещё не выходила.
В январе выступила на нижегородской «Пече-Куче» с рассказом о том, как сегодня бушует феминизм во всем мире.

Сейчас провожу лекции на нижегородских площадках, а параллельно ищу новые форматы взаимодействия с аудиторией. Это мои первые шаги. Пока я в большей степени я хочу понять, какие вопросы люди готовы обсуждать, насколько «прокачены» в фем-теме и открыты к новой информации.

Изначально я просто увлеклась феминизмом, он меня дико вдохновил. Я находилась в состоянии творческого поиска — смотрела TED, читала научпоп и копалась глубже в исследованиях, анализировала, что происходит в мире. А когда вышла на «women’s empowerment», «future is female» и почувствовала на себе «третью волну феминизма», я поняла: «Вот она — истинная свобода! И у нее женский голос».

Я очень свободолюбивый человек и всегда искала такого рода вдохновения. Мне нравятся шестидесятые, панк-рок, эволюция сознания, социальные сети, протестные движения…

В итоге моя увлеченность феминизмом переросла в проект Femina. Это журнал, «фем-университет» и оффлайн-сообщество феминистской направленности.

Как ты пришла к феминизму?

— Здесь всё началось с личных вопросов. Я почувствовала неравенство на работе: многие вещи, которые были мне интересны, делали исключительно мужчины, и мне приходилось долго бороться, чтобы быть услышанной.

С явлением «стеклянного потолка» (невозможностью карьерного продвижения по половому признаку — прим. ред.) сталкиваются многие женщины. То есть сначала ты должна доказать, что можешь говорить, и только потом — говорить.

Быть сильной, смелой, упорной и хлёсткой тогда означало для меня потерю женственности. Но сейчас этот вопрос уже не стоит. Я перестала присваивать силу и интеллект гендеру. И в этом мне помог феминизм.

Находясь в обществе мужчин, пусть даже с прогрессивными взглядами, я всё равно чувствовала, что мне приходится говорить меньше, меня слушают меньше, мне приходится структурировать много «чужой» информации, а вносить свои идеи я могу редко. Я занимала не ту позицию, которую хотела.

Тогда я задумалась о реализации собственных планов, стала изучать фем. теорию — и осознала, что мне не нужно никого переубеждать. Я сама могу быть организатором мощного социального или бизнес-проекта.

В итоге я пришла к пониманию, что феминизм — это огромное пространство для женского самовыражения. И когда я примерила на себя, стало ясно, что мне просто нужно выбрать роль, которую я хочу иметь во всей этой классной движухе. Всю жизнь.

То есть ты считаешь феминизм неотъемлемой частью себя?

— Я думаю, что всегда была феминисткой, просто не называла себя так. А сейчас это — основательная позиция. Я хочу развивать эту тему, заниматься просветительской деятельностью, исследованиями, акциями. Познакомиться с феминистками в России и мире. Собственно, поэтому я начала читать лекции. Чем-то я могу поделиться — что-то, наоборот, узнать у других.

Как долго ты в феминизме?

— Около трех лет.

Ко всему прочему, ты ещё — писательница и предприниматель. Можешь вкратце рассказать о деятельности в этих направлениях? Они связаны с феминизмом?

— Я, скорее, автор текстов. У меня есть и короткие рассказы, и стихи, также занимаюсь и коммерческим копирайтингом. В работе в основном использую формат сторителлинга: по профессии я — маркетолог, PR- и project менеджер.

Первым моим бизнес-проектом была студия дизайна Headlabel. Ещё я помогала ребятам из Sapiens.Media делать «Открытый Нижний». Тогда появилась идея создать студию, где я могла бы работать со стартапами и придумывать новые бренды.

Сейчас у меня два проекта в стадии разработки. Один из них — «Femina project». Но я не хочу сразу встраивать его в этот «капиталистический формат». Я поняла, что просто «рубить бабло» мне неинтересно.

В анонсе одного из твоих выступлений про тебя написали «панк с социальной миссией» — как ты сама объясняешь этот «статус»?

— На самом деле, я просто пошутила, когда мы предварительно общались с организаторами. (смеётся). Но вообще, я слушаю панк-рок, мне интересна идея «восстания низов», агрессии. Меня волнует существующее в России ущемление самовыражения. Многие крутые проекты маргинализируют. Поэтому я просто заявила о себе как о панке.

Что бы ты в первую очередь объясняла людям, которые имеют очень общие, посредственные представления о феминизме, возможно, даже мыслят стереотипами?

— Мне очень сложно общаться с такими людьми. И чем больше я читаю о феминизме, чем больше я его изучаю, тем сильнее я понимаю, что всегда нужно начинать с основ. Просто сажать перед собой человека на три часа и рассказывать. Я бы посоветовала больше читать, в первую очередь, а не «гонять» феминисток по одному и тому же кругу развенчания стереотипов.

Для себя я придумала решение этой проблемы, собрав много материалов, раскрывающих феминизм с азов. Теперь каждый раз, когда кто-нибудь захочет начать донимать меня по теме, я буду высылать этот список.
Подобные вещи делают многие, например, авторы проекта COLTA, «Гендер для чайников».

Многим удобно общаться на поверхностном уровне, а не искать информацию. А для меня это каждый раз одно и то же. Я не заинтересована в таком общении.

Если речь идет о более «мирном» интересе, я обычно первым делом спрашиваю про личный опыт. Проявления сексизма есть везде, но мы настолько к ним привыкли, что уже не замечаем. Например, у меня есть друг в НИИСе. Как-то спросила его, какие должности у них занимают женщины и мужчины и как это коррелирует с их способностями. В ходе рассуждений стало понятно, что среди молодых сотрудниц исследовательской деятельностью занимаются очень немногие. Все новенькие ——это, в основном, секретарши с внешностью, подходящей под вкусы начальника. А это — сексуальная объективация, ущемление женщины.

Считаешь ли ты, что в феминизме есть радикальные течения, мешающие его же развитию?

— Конечно. Мне кажется, это неизбежно. Это — часть развития мысли, часть движения. И многое меняется со временем, например, действия фем-активисток семидесятых сейчас могут быть расценены как сомнительные, но в тот период это было рефлексией. Феминизм — не панацея, потому что женщины разные.

Некоторые проекты губит алчность и жажда коммерциализации. Некоторые — излишняя радикальность. Хотя последние, пожалуй, расчищают дорогу более «взвешенному» феминизму. И я верю, что в конечном итоге победит адекватное, честное, правильное отношение.

Некоторые женщины сами хотят быть «слабыми», им нравятся эти сексистские стандарты мужественности и женственности, впитанные с рождения. Не кажется ли тебе, что феминизм или некоторые его течения могут ущемлять таких девушек?

— Это в первую очередь вопрос личной свободы. Мы вольны выбирать то, что хотим. Самостоятельно.
Пусть девушка сама решает, как поступать со своим телом, внешностью, как развивать свою личность.

Настоящий феминизм никого не угнетает. И если вдруг женщина, относящая себя к движению, тебя упрекает по каким-то таким вопросам, можно напомнить ей об основах феминизма. Такие разногласия происходят из-за внутренней мизогинии. Мы живём в этом «сюре», и с этим нужно как-то справляться, поэтому стоит всегда возвращаться к истокам. О чём говорит феминизм? «Не трогай женщину! Ей и так досталось».

Ты занимаешься именно фем-активизмом, можешь поделиться, почему выбрала конкретно это направление?

— Я решила, что посвящу фем-активизму весь 2018 год. Чтобы познакомиться с другими активистками, сделать проект, который помог бы рассказать о феминизме большому количеству людей, прийти к пониманию, каким образом мы можем улучшить положение женщин в стране и мире. Это интересно. Вот и всё.

С какими проблемами тебе лично приходилось сталкиваться на пути феминизма?

— Я почувствовала, что мне могут отказать в площадке из-за фем. темы. Это не было 100% железным «нет», но я почувствовала напряжение, то есть не было распростертых объятий и «ура, Женя, расскажи нам про феминизм».

Я это восприняла как естественное сопротивление, с которым ты сталкиваешься, реализуя любой проект. Даже если это будет популяризация капкейков. Конечно, всё можно «разрулить», и в итоге нашлись союзные места.

Я просто отметила для себя, что если в Нижнем с площадками будет тяжело, я поеду в другой, более расположенный к феминизму город. И буду открыто говорить о том, что многие у нас на самом деле не те, за кого себя выдают, — не так открыты и дружелюбны, либеральны, толерантны. Но пока такой необходимости не возникает. Важно и себя правильно настраивать. Хочешь войны — ты её найдёшь. Но по мне — война уже закончена.

Ты запустила проект Femina project в России. Это твоя личная разработка или продолжение какого-то международного дела?

— Естественно, я вдохновлена. Меня очень впечатлил проект «Local Girls’ Gang». Это — неформальное сообщество и сеть взаимопомощи среди местных девушек.

Сейчас, после первых лекций, круг моих возможностей значительно расширился. Мы с местными феминистками пришли к тому, что хотим создать общую школу — образовательный проект, в котором будут объединены наши наработки и знания.

Как давно он стартовал?

— Проект совсем молодой. Я начала движение прошлым летом, но пошла неверным путём, собрав вокруг себя активных девушек, профессиональных, ярких, классных, но нефеминисток. И забуксовала. Мы расходились во взглядах. Я им про гендерную дискриминацию — они мне про вечную женственность.

Мы встречались, я слушала их аргументы и опасения относительно моего непреклонного вектора в сторону феминизма и через какое-то время всё свернула. Дальше прописала по пунктам, кто мне нужен в команду. Первое слово в этом списке — феминистки. И начала все заново.

Дело пошло. 8 марта у нас большая фем-встреча. Соберутся многие феминистки города, чтобы познакомиться, рассказать о себе и объединиться в проекты. А все потому, что одна слушательница моей лекции спросила, не знаю ли я, что будет 8 марта у нас в городе с приставкой «фем», а я предложила ей не «знать», а делать самой.

Можешь уточнить видение своего проекта, какова его направленность?

— В идеале мне хочется создать место, в котором свободно могли бы собираться феминистки, чтобы реализовывать свои инициативы. Но пока до этого ещё очень далеко.

Пока направлений работы три:
а) журнал, где я и другие девушки публикуем свои заметки. Сейчас это паблик «ВКонтакте» — чуть позже появится телеграм-канал.
б) школа феминизма, в рамках которой я читаю лекции и провожу мероприятия и которую я буду продолжать развивать с другими фем. объединениями.
в) сообщество, которое нужно собирать на мероприятия и включать в работу.

Есть цель запустить школу феминизма ещё и онлайн. Подавать тот же материал, что оффлайн, но на более широкую аудиторию.

Кроме этого, меня очень вдохновляют арт-проекты по созданию одежды для женщин, именно с заботой о женском теле, комфорте. Например, марка белья Инги Билингвы (Inga Bilingua). Она создаёт удобное бельё с нашивками, которые отсылают нас к арт-феминизму. То есть это — память о недооценённом труде и творчестве женщин. Рукоделие ведь никогда не возводилось в ранг искусства. Инга поднимает эту тему при помощи нашивок. Мне такое очень близко, и я тоже очень хочу это проработать и развить. Выпускать мерч, сделанный феминистками для феминисток.

Чего, на твой взгляд, не хватает феминизму в России/в мире?

— В России в принципе не хватает феминизма. У нас очень мало людей, которые этим занимаются именно на уровне проектов. Информации много, а результатов, дел — мало. И, конечно, есть проблемы с финансированием инициатив. В западных странах ситуация другая — там есть фонды, поддерживающие социальные инновации, огромное количество грантов и стипендий.

У нас же людей, которые хотят заниматься социальной деятельностью, очень много, но они все бедствуют. А большие проекты не реализуешь бесплатно, поэтому многие благотворительные инициативы просто разбиваются об отсутствие капитала.

Многие активные творческие люди с крутыми идеями, выступающие авторами проектов, просто не могут всецело посвятить себя этому. Им нужно как-то иначе зарабатывать деньги.

Например, у нас в городе есть невероятная представительница фем-арта, Меанна (Meanna). Она пишет остросоциальные тексты и читает их в очень интересной манере, таким «тёмным речитативом». В её творчестве рисуется необычный мир — у неё красивое мышление… Кроме этого, она работает на 2 работах, помогает приюту для кошек, то есть у неё очень забитый график. И творчеством она может заниматься только иногда.

Если бы социальная сфера у нас была более развита, она и другие творческие люди могли бы всецело посвятить себя искусству — тому, что у них лучше всего получается. А на всё сразу не хватает не только денег, но и ресурсов своих, человеческих.

Но на самом деле и это вопрос решаемый. Если 10 феминисток из Нижнего Новгорода поставят себе целью найти финансирование на свой проект, они его найдут.

Вот почему надо двигать феминизм — в нём есть идея сестринства, взаимопомощи. Многие проекты можно реализовать общими силами, с мощной поддержкой.

Есть ли какие-то феминистки, которые тебя особенно вдохновляют?

— Мне нравится всё творчество Йоко Оно. И то, как она вообще себя позиционирует, выражает свою индивидуальность. Она — сильная художница, сильная женщина, сильная личность. Это фем, стопроцентный. Это очень вдохновляет.

Из русских, современных мне нравится то, что делает Полина Забродская. У неё есть канал в telegram, где она пишет на разные темы и разбирает феминизм с точки зрения своей профессии. Полина — креативный директор в агентстве Publicis в Лондоне.

Я же начинала её читать, когда она ещё работала в России, в BBDO. Вообще на неё случайно вышла, через статью о рекламе H&M. А кампания была именно феминистской: с нетривиальными образами, нетрадиционной красотой. Полина писала, что это очень хороший пример того, как теперь бренды боятся использовать сексистские образы.

Объясняла, почему это важно для феминизма. У неё очень приятный слог, она профессионал. При этом она не позиционирует себя как феминистка, а говорит: «я — просто взрослая адекватная женщина». (смеётся)

Ещё очень вдохновляют маленькие локальные проекты, которые искренне горят фем-идеями.

Как родные относятся к твоей деятельности?

— С папой мы очень много спорим, он вообще сексист. Считает, что «мужик — главный», «мужик — сильный», — а это тяжелый случай. Но бороться со мной ему нравится. Я привожу аргументы, он пытается их опровергнуть. Опять спорим. Это у нас семейная черта. (смеётся)

А мама… Когда я начинала всем этим заниматься, она спросила: «Ты что у меня, феминистка?» А я ответила: «А ты, что, нет?» (смеётся) Тогда мама задумалась. Она никогда не называла себя феминисткой, но когда я начала приводить ей примеры из её же жизни, она поняла, что, вообще-то, стоит ответить «да».

Например, у меня есть фотография, где мама защищает диссертацию перед полным залом мужчин. Причём она взяла редкую тему, на которую в тот момент было мало исследований в России. Мама у меня радиобиолог. Да и в принципе она всегда была, скажем, феминисткой, не называющей себя феминисткой.

Мама тут недавно заявила, что всегда любила книги Арбатовой и только сейчас узнала, что та, оказывается, феминистка.

А так, их реакция — вполне обычная, родительская, построенная на общепринятых моделях поведения.
Если вкратце — относятся нормально, половину не понимают. Я рассказываю, а потом они сами начинают искать информацию, потому что теперь у них «появилась живая феминистка», которая заходит к ним в гости, и с ней нужно как-то взаимодействовать.

А вообще, родители начинают тебя понимать, когда ты рассказываешь им о том, что делаешь.

БЕСЕДОВАЛА АЛИСА БИКЧЕНТАЕВА

ФОТО ЭЛЬМИРА ЛИН