«Пишите кратко и неясно», — такое указание было дано Наполеоном Бонапартом для написания Конституции в 1799 году. Казалось бы, прошло более двухсот лет, но складывается ощущение, что второму требованию стараются соответствовать и по сей день, вот только уже не французские законотворцы, а российские парламентарии.

Что это, умысел или неосторожность? Нам не дано знать наверняка, однако факт остается фактом: неприятное удивление от причуд формулировок того или иного закона может возрастать до совершенно немыслимых пределов.

Сто раз отмерь, один раз прими закон

Недочеты, которые вызывают наибольшее недоумение, — фактические ошибки в официальных текстах законов и подзаконных актов. Например, если воспользоваться СПС «КонсультантПлюс», можно заметить следующее: статья 5 Закона № 261-ФЗ признает утратившим силу абзац 12 п. 1 ст. 6 Закона № 182-ФЗ, при этом в примечании к статье деликатный «КонсультантПлюс» аккуратно указывает, что такого абзаца вообще нет и никогда не было.

Возникает вопрос: как законодатели, обсуждая закон в нескольких чтениях, не заметили настолько очевидные и попросту глупые опечатки?

«Так, как мы говорим сегодня, мы будем жить завтра»

Иногда хочется взять…и подарить словарь людям, которые занимаются написанием нормативно-правовых актов. Если открыть проект федерального закона «О свободном порте Владивостока», можно найти раздолье для работы учителя русского языка: отсутствие запятых там, где они нужны; запятые там, где они не нужны; нарушение синтаксических норм, стилистики текста; длинные цепи падежей. На наше счастье, во избежание настолько очевидных нарушений правил великого и могучего, законопроекты отправляют на лингвистическую экспертизу.

Однако лингвисты не всегда могут спасти ситуацию, так как предложение может быть правильным с грамматической точки зрения, но совершенно нелогичным по содержанию.

Гражданский кодекс гласит: «В случаях, когда … установлены льготы или преимущества по провозной плате за перевозку грузов, пассажиров и багажа, понесенные в связи с этим расходы возмещаются транспортной организацией за счет средств соответствующего бюджета».

Почему, если расходы несет сама организация, она же их и возмещает? И если так, то кому? Поразмыслив, можно прийти к выводу, что вместо «организацией» должно было быть «организации», иначе это предложение вовсе теряет смысл.

Краткость — сестра таланта

Мало того что наука права непроста в интерпретации и разъяснении, так, по всей видимости, законотворцы даже не пытаются способствовать ее пониманию и принятию.

Настоящий ужас вызывает предыдущая редакция части 6 статьи 39 Закона об обращении лекарственных средств: «Решения об отказе в проведении экспертизы документов для получения разрешения на проведение международного многоцентрового клинического исследования лекарственного препарата для медицинского применения или пострегистрационного клинического исследования лекарственного препарата для медицинского применения и этической экспертизы и в выдаче разрешения на проведение международного многоцентрового клинического исследования лекарственного препарата для медицинского применения или пострегистрационного клинического исследования лекарственного препарата для медицинского применения могут быть обжалованы в порядке, установленном законодательством Российской Федерации».

Более чем уверены, что из 66 слов в этом предложении читатель дойдет в лучшем случае до десятого. А вся эта угрожающая конструкция создана ради того, чтобы сказать: «обжалование происходит в законном порядке».

Элементарно, мой дорогой Ватсон

В то же время кажется, что законы написаны по принципу маятника: из крайности в крайность.
Арбитражный процессуальный кодекс является своеобразной Библией для предпринимателей, защищающих свои интересы в суде, но даже в таком важном нормативном акте не обошлось без «ляпа».

Порядок распределения судебных расходов регламентирован так: «судебные расходы, понесенные лицами, участвующими в деле, в пользу которых принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом со стороны».

С какой стороны? Левой? Правой? Конечно, проигравшей. Судя по всему, составители решили, что закрепленный практикой правовой обычай настолько очевиден, что не требует четкой формулировки.

Замкнутый круг

В Федеральном законе «О валютном регулировании и валютном контроле» законодатель решил и вовсе поиграть с субъектами регулирования. Согласно части 1 статьи 9, валютные операции между резидентами запрещены, за исключением операций, указанных в части 6 статьи 12. Но сама часть 6 указывает, что резиденты вправе без ограничений осуществлять валютные операции. То есть запрещены все операции, кроме разрешенных, а разрешены фактически все!

Если смотреть на эти примеры, кажется, что парламентарии видят в правоприменителях гениев законотворческой мысли, которые, к тому же, обладают телепатией. А как иначе разобраться в том, что же в действительности подразумевал законодатель?

При этом Земельный кодекс, например, закрепляет ряд определений статьей 5, очевидно, для тех, до кого с первого раза не доходит: «собственники земельных участков — лица, являющиеся собственниками земельных участков». Как говорится, повторение — мать учения.

Шансов мало, но вы держитесь

Может ли ситуация обернуться в лучшую сторону? Перспективы так же сложно предугадать, как и то, являются ли подобные формулировки ошибкой в законе или виртуозной законодательной мыслью. Тем временем рядовым гражданам и правоприменителям остается лишь вгрызаться в гранит юриспруденции и стараться действовать так, чтобы это не противоречило ни одной из возможных трактовок закона.

АНАСТАСИЯ НИКОЛАЕВА